09 июля 2017

Ксения Каширина: «Одна из миссий наставника – помочь человеку прийти к самому себе».

Стоит ли возродить в России институт наставничества, и как это поможет молодому поколению стать сильнее и успешнее? Обсудили это с 10-и классницей Любой Яриковой и ее наставником, Основателем Академии современного предпринимательства P.R. Ксенией Кашириной. 

 

 

Люба, расскажи, как ты проводишь свободное время?

Люба: Я много учусь. Есть школьное обучение – это то, что мне необходимо делать, но часто я изучаю материалы из внешкольной программы. Это абсолютно не помогает мне на экзаменах, но дает расширение кругозора и позволяет считать себя образованным человеком. Мне интересны самые разные темы. Последняя была посвящена связи лингвистики с нейронаукой мозга. До этого были вещи, связанные с оформлением – как передать информацию таким образом, чтобы это выглядело красиво. Еще раньше исследовала голос – смысловую нагрузку интонации, особенно в песнях.

Чтобы делать что-то хорошо, нужно иметь знания из разных областей, зачастую между собой никак не связанных. Именно это может помочь в чем-то выиграть, хотя бы понимать для себя, что дело сделано хорошо. В плане мотивации меня никто к этому не подталкивал. Я ощущаю, что у меня есть определенный провал в знаниях и умениях относительно моих одноклассников, и мне не хочется быть худшей. Наверное, это страх быть самой плохой.

Твои одноклассники тоже стремятся к знаниям?

Л. У них родители хорошие. Они постоянно им что-то рассказывают, впихивают в них какую-то информацию. Для них это просто разговоры в семье, но за счет этих разговоров все ребята очень образованные. Знания, которые мне интересны, не из тех областей, которые изучают мои родители. Поэтому мне приходится брать это самой. Когда я дорасту до знаний, которыми обладают мои родители, а они далеко не глупые люди, я обязательно к ним обращусь.

А как у тебя складываются отношения с одноклассниками?

Л. Я отталкиваюсь от плохого…какими в принципе могут быть отношения. Сейчас они ближе к нейтральным. Они не знают, что я считаю их умнее себя. Им и не нужно об этом знать. Я являюсь частью класса, но чувствую себя где-то на периферии. Я не разговариваю с ними на темы, которые для них не актуальны. У них другая сфера знаний. Я не сильно лезу в их жизнь, а они в мою.

Как ты пришла к мысли поработать с Ксенией?

Л. Она сама ко мне пришла (улыбается. прим.ред). Ксюша пришла к нам в класс по поводу своего проекта. Я всегда внимательно изучаю людей, а тут появился новый человек, мне стало интересно. Я делала вид, что жду подругу, а на самом деле рассматривала Ксюшу. Пыталась понять ее. Я ведь могу больше никогда ее не встретить, а значит, нужно воспользоваться моментом и получить как можно больше знаний.

Я анализировала, как она говорит, о чем, что ей интересно, как она выглядит и какая реакция возникает у меня на ее слова. А потом Ксения сама ко мне подошла и начала разговор. Мне стало интересно. Я нигде не могу применить свои знания, и тут вдруг ко мне подходит человек и интересуется, что во мне происходит. У меня давно была потребность об этом рассказать, получить обратную связь…

Ксения, а почему ты решила сделать этот шаг?

Ксения: Я давно считала, что если мы хотим изменить мир, то начинать нужно с самого начала, формировать осознанность в очень раннем возрасте. Поскольку я работаю со взрослыми людьми, то очень хорошо понимаю: если бы в нужный момент родители или наставники что-то скорректировали в человеке, он бы не столкнулся с такими сложностями, которые есть у него сейчас. С точки зрения той же ответственности, понимания себя, выбора своего пути.

Однажды я вечером пришла домой, и у меня возникла идея: а почему бы не создать в школе курс «Введение в предпринимательскую деятельность»? У меня была гипотеза, что ребятам не хватает практических знаний и хотелось поделиться своим опытом. Так я и оказалась в школе, которую когда-то заканчивала сама.

Началась длительная эпопея. Директор школы принял мою идею без особого восторга. Образование – это жесткая, устоявшаяся система, а я человек несистемный. Для меня любое ограничение свободы и индивидуальности человека – как красная тряпка для быка. Когда я столкнулась с этим в школе, мне было очень некомфортно. Я ведь пришла с желанием действительно помочь, а это восприняли как попытку изменить систему. А это страшно, это угроза. В общем, спустя несколько часов я получила добро просто прийти в класс и пообщаться с ребятами.

Сначала был 11 класс, выпускники, а  потом пришел 10 класс, в котором училась Люба. Мне было важно понять, отличаются ли эти ребята от нас в их возрасте? Задумываются ли о том, чтобы уже сейчас открыть какое-то свое дело? Свое дело для меня – это личностный рост, самореализация, и я очень надеялась, что ребята об этом думают, что им это важно. Но оказалось, что моя гипотеза не особенно верна…

Так получилось, что из класса почти все убежали, осталась лишь Люба и еще одна девочка. Я решила, раз человек здесь, можно попробовать какие-то вопросы обсудить в индивидуальном формате, и когда Люба стала мне отвечать, я подумала: вот, наверное, ради чего я сюда и пришла… В конце концов мы же все связаны, и всегда оказываемся в нужное время и в нужном месте.

Как тебе было вообще общаться со школьниками? Ты ведь в основном со взрослыми работаешь.

К. Честно говоря, я немножко волновалась, не знала, как меня примут. Но потом я начала в свойственной себе манере достаточно позитивно общаться, задавать вопросы. Мне было важно  расшевелить ребят. Я им сказала: «Расслабьтесь, садитесь как вам удобно. Можете даже встать и ходить». Я понимала, зачем я это делаю, и пыталась установить контакт. Показать, что меня не надо бояться, что я пришла сюда не оценивать кого-то, а просто поговорить. Сказала, что мне интересно, как они думают, чем живут. У меня не было задачи всех их заинтересовать и замотивировать – мне было важно для себя сформировать некое видение. Как для предпринимателя, который развивает свой собственный бизнес.

Я понимаю, что сейчас нельзя не учитывать молодое поколение, потому что через несколько лет оно станет частью экономически активного населения. Это те люди, которые будут формировать потребительский рынок, работать в компаниях, развивать проекты. В какой-то момент они придут и ко мне, в мою команду, и в идеале начать выстраивать с ними отношения уже сейчас.

Мне важно помочь человеку самореализоваться. А как это сделать, если ты не знаешь людей, какие у них потребности, как они рассуждают. На каком языке с ними вообще разговаривать. Отсюда кстати и тема наставничества, которая всплыла в моей жизни сразу после общения со школьниками. Я понимаю, что это очень нужно сейчас. Разрыв между требованиями новой реальности и старыми подходами, которые уже не работают, очень большой. А вся система нашего образования – это устаревшие методики, уже не актуальные в наши дни. Требуется время, чтобы все изменилось, и изменения происходят очень болезненно.

Я хочу начать менять эту ситуацию уже сейчас – увидеть у людей потенциал и помочь его реализовать. Я в свое время была такая же и, к сожалению, у меня тогда не было наставника, который сказал бы мне: «Ксюша, да ты что! Какая тебе карьера в крупной компании! Ты же не системный человек - ты предприниматель до мозга костей. Ты с людьми классно общаешься, у тебя идеи…»! Но тогда мне об этом некому было сказать.

А учащиеся 10-11 классов готовы к наставнику?

К. Все зависит от людей и их целей. На самом деле и не каждый взрослый готов к наставнику. Ну и потом, кто такой наставник? Для кого-то – это нянька. Но я точно не такая. Наставник в моем понимании – это инструмент, позволяющий быстро преодолеть разрыв между возможностями, которые у тебя могут быть, и той реальностью, в которой ты сейчас находишься. Наставник – это тот человек, который поможет тебе быстро продвинуться в нужном направлении за счет того, что выдаст тебе самое-самое, то, что реально работает. Потому что у него есть опыт, практика, он мастер в своем деле.

Очень важно, когда знания передаются от человека к человеку. Ученик здесь и сейчас попробовал  выточить детальку, и ему сразу говорят, правильно он сделал или нет. А сейчас сто человек на кафедре сидят и каждый эту детальку точит. Сделал и ладно. Поставили галочку. А человек даже не понял, правильно он сделал или нет. А если нет, то где допустил ошибку. Приходится тратить годы, чтобы понять это самому, и еще не факт, что поймешь. Потому что еще одна проблема – переизбыток информации. Вроде бы интернет, все открыто, но реально ценной информации очень мало. В основном одна вода и каждый, кто хотя бы несколько книжек почитал, уже мнит себя экспертом.

Наставник должен давать человеку пространство возможностей. Не решать за него, а аккуратно направлять, корректировать. Но делает все ученик – это его ответственность. Должна быть постоянная практика, а помимо нее – врожденные способности. Корову можно научить танцевать, но способна ли она достичь уровня мастерства примы балета? Я не уверена. Или кто-то может сказать курице: курицей быть не модно – модно быть орлом. И бедная курица пойдет и будет очень сильно стараться, чтобы стать орлом. Только в итоге она и орлом хорошим не станет, и достойной курицей тоже не будет – ей все время будет казаться, что с ней что-то не так. Поэтому одна из миссий наставника – помочь человеку прийти к самому себе.

На самом деле, для того, чтобы совершить невозможное, нужен всего-навсего один человек, который в тебя стопроцентно верит. Он в себе даже может быть меньше уверен, чем в тебе. И когда он это транслирует – это тот механизм, который запускает в человеке ощущение внутреннего могущества. Ты понимаешь: не нужно, чтобы тебя весь мир любил, чтобы все аплодировали и говорили, что у тебя получится. Мы все этого хотим, но достаточно одного. Только этот один должен быть  лидером для тебя. Тем человеком, за которым тебе хочется идти, которому ты доверяешь.

Л. Чем отличается наставник от родителей или других взрослых людей? – он не перекладывает чужую жизнь на тебя. Родители думают, что ребенок – это их часть, и они точно знают, как ему лучше. Они считают, что если у них что-то сработало в жизни, то у ребенка сработает так же. И если он ничего не знает или на что-то не решается, а это свойственно в юном возрасте, то родителям виднее. У них же сработало! Родители с помощью ребенка как бы приобретают право на жизнь. Для них ребенок - это подтверждение, что они молодцы, и не зря жили. Когда оказывается, что они имеют право быть в этом мире и без ребенка, и что ребенок – не их инструмент, а отдельный человек, то могут найти концентрацию всех своих бед в одном человеке – в наставнике…А наставник не знает, как лучше, это самому человеку виднее. И от этого некоторая свобода выбора.

Второй момент. Наставник не обучает человека каким-то новым знаниям – для этого есть школа или институт. Наставник – это про систему, про умение выбирать, про взаимосвязь различных вещей. Это как смотреть не на каждое слово в отдельности, а умение увидеть весь текст целиком и понять, насколько он красив.

Чтобы что-то делать, нужно знать дорожку, по которой ты придешь из одного пункта в другой. Важно не просто понимать, но еще и делать. И не просто делать, а знать, как именно, с помощью каких путей. Наставник выступает как фильтр. У него огромный опыт и он понимает, что именно вот эта область из его огромного опыта сейчас нужна именно этому человеку. И он дает то, что ему нужно. Это как хороший интернет… Отфильтрованный.

А как ты выбираешь источники, из которых черпать знания? Как выбираешь наставника?

Л. Обычно это идет через других людей. Даже если мы с человеком не дружим – я его видела, знаю какие-то его характеристики и понимаю, что мне хочется обладать теми же качествами. А потом рыскаю уже по его знакомым и через его ценности нахожу людей, которые также подходят под мой запрос.

А вообще каждый человек полезен. Но прямой запрос обычно к ответу не приводит. Если я спрошу: почему тебе здесь больно, он ответит на вопрос, почему солнце желтое. Здесь дело в защитах, еще чем-то подобном. Лучше спросить о чем-то около, чтобы человек ответил на тот вопрос, который я задаю. Это странная система, но она работает.

А что значит для тебя «полезный человек»? Полезный в плане знаний?

Л. Полезность не измеряется какими-то рамками. Человек – это не тонкая полосочка, в нем много всего живет, это целый мир. Зачастую если человек полезен в какой-то одной сфере, он полезен и в чем-то другом. Почти наверняка прокачана не одна часть, и они сцеплены между собой. Кроме того, если я общаюсь, то общаюсь глубоко. Разговоры про какие-нибудь фильмы или вообще ни о чем – это немножко не про меня.

У меня есть представление о том, какой я хочу быть. Другой человек делает что-то, и я понимаю, что хочу делать так же. Это красиво. У меня есть знакомая, которая танцует, и я ее спрашиваю – как это делать? Она меня учит. Это способ получить желаемый образ себя.

А ты смотришь на танцы только как на навык? Можешь ли ты получить эстетическое наслаждение, не пытаясь этому научиться?

Л. Танец – это своеобразие движений. Танцоры движутся по-другому, даже в жизни. Мне часто удобнее разговаривать руками – объяснять что-то с помощью картинок. Поэтому научить свои руки двигаться наиболее понятно и красиво кажется мне важным. Я наблюдаю за людьми, присматриваюсь к движениям, к мимике, к рукам. Не то, красив ли этот мальчик или девочка – для меня это просто красивая скульптура, которая движется.

А так, чтобы хотеть лишь смотреть, но не хотеть научиться… Любая вещь удовлетворяет какую-то потребность. В танцах это может быть самовыражение. То есть, танец – это инструмент. Если этот инструмент мне актуален и подходит для стоящих передо мною задач, то я использую его.

А ты вообще развлекаешься? Тебе хочется дурака повалять когда-нибудь?

Л. Если у меня есть такой запрос – я это делаю, и даже не задумываюсь, хочу-не хочу. Если мне актуально грустить, я грущу. Хочется быть ребенком – я ребенок. Тут не совсем про дурака. Я не разделяю – вот это качество взрослого, а это – ребенка. Это все одинаково важно и ценно. Все это равнозначные инструменты.

А валять дурака…Мне не хватает свободы для этого. Я могу это делать, но это будет наигранно, это будет не мой собственный порыв. Я себе не разрешаю так делать, если мне этого не нужно.

Ксения сказала, что современная система образования в чем-то устаревшая. А что тебе в нем не хватает? Что бы ты изменила?

Л. Чтобы что-то менять, мне нужны более обширные знания. Иногда я вижу, что обучение в каких-то других местах происходит намного продуктивнее и быстрее. Вот, например, ты приезжаешь в другую страну, проходишь языковой курс, погружаешься в новую среду  - и можешь выучить язык буквально за несколько месяцев. В школе его учат 11 лет, а я его знаю хуже кошки. И если так  получается быстрее и эффективнее мне непонятно, почему нельзя использовать такие методы и в школе.

Располагая определенными знаниями о школах в царской России, встречая людей 40-х годов рождения, которые легко считают в уме просто потому, что их так учили, мне непонятно, почему мы, имея эти навыки в прошлом, не можем использовать их сейчас. Это же абсолютно нелогично – знать об этом, но не делать. Просто подумать и воспитать умное поколение.

В процессе работы с Ксенией, что тебе открывалось, что тебе показалось интересным?

Л. Если у тебя есть какие-то навыки, но ты их не применяешь, то они исчезают или сильно затупляются. Ксения спрашивала меня: «А что ты можешь, расскажи»? Я много говорила, и в результате пришло много открытий, осознаний. Я немного разнополярна с Ксений и благодаря ей расширился мой кругозор, взгляды на мир. Это не значит, что я меняюсь в эту сторону, но я увидела новый выбор, что это можно делать еще и так. Появилась лишняя кнопочка. Стала думать более целенаправленно. Общение с Ксюшей многое мне дало, можно сказать, я живу нашим общением. От вечера к вечеру, пока Ксюша мне не напишет.

А какие навыки ты в себе открыла?

Л. У меня нет постоянных навыков. Есть вещи, которые я могу сделать в настоящий момент просто потому, что это получилось именно сейчас. Но это не значит, что так будет всегда.

У меня нет четкой системы, мол, я изучаю эти темы для того, чтобы прийти к чему-то конкретному. Мне нужны корни, я вижу начало ствола, но конца у него нет. Для чего это нужно…Я не знаю, что впереди, и панически этого боюсь. И чем сильнее я боюсь, тем активнее я хватаюсь за новые знания и навыки. Я не привязываю свою жизнь к какой-то отрасли, прекрасно понимая, что не смогу быть постоянно в чем-то одном. Поэтому мне нужно как можно больше знаний  и как можно лучшего качества.

В этом есть свои плюсы – это жажда получать новые знания и обучаться. А минус в том, что эта жажда идет не от желания, а от страха.

Что это за страхи?

Л. Это даже не страх… Это понимание, что пока я никому не нужна. Вот в таком состоянии. А чтобы быть нужной, надо стремиться к тому, чтобы стать лучше. Я ставлю цель и достигаю ее. Просто есть страх, что я не достигну еще большего. После взятой планки не поднимусь на новую высоту.

А ты не думаешь, что ты нужна сама по себе, не важно, знаешь ты чего-то или нет?...

Л. Мысль такая есть. Но я ее специально притупляю.

Почему?

Л. А это непродуктивно. Любить себя нужно, когда ты уже не сможешь меняться. Мне кажется, всегда нужно находиться на грани между «люблю» и «ненавижу». Если я не смогу себя ненавидеть, то просто снижу планку и начну себя любить. И тогда не смогу развиваться. Но это регулируемый процесс. Если я понимаю, что мне сейчас нужно себя любить за то, какая я есть, я прекрасно могу это делать. А если вижу, что мне необходимы толчок и движение, то я перестаю любить себя, и все меняется!

Ксения, а теперь ты расскажи немного о вашем общении с Любой. Как это происходило, что было интересного?

К. Начну немного издалека. На нашем рынке есть один очень большой изъян. Почему-то считается, что только взрослые люди – такие классные, мудрые, опытные и всезнающие. А ничего подобного! Мое глубокое убеждение в том, что успешными будут те проекты, которые максимально смогут вобрать в себя видение и мышление разных поколений. И привлечение молодежи к развитию бизнес-проектов – это то, что позволит компаниям постоянно быть на шаг впереди и получать свежую кровь.

Мне было интересно понять, насколько верна моя концепция о том, что молодое поколение нужно привлекать в реальный бизнес. Я не могу рассказывать о том, в чем у меня самой нет опыта. Нет реального кейса – я это делаю, у меня такие результаты, и я считаю, что вам тоже стоит попробовать.

Когда мы с Любой познакомились, у меня было ощущение, что мы с ней про одно и то же. Я увидела ее манеру общения, умение задавать вопросы, способность докопаться до того, что человек на самом деле имеет в виду…По сути – это то, что я делаю в своей работе с клиентами. Когда я стала рассказывать о проекте, Люба внесла ощутимый вклад во всю эту историю. Я неоднократно ей скидывала программу практикума и получала от нее обратную связь. Она замечала многие вещи, на которые я даже не обращала внимания.

Люба – невероятно талантливая. Все люди талантливы, но только некоторые этот талант в себе похоронили и превратились в серую массу – ходят, что-то делают. Как все. Хотя внутри каждого горит огонь, его только надо разжечь. Люба пока боится поверить в то, что огонечек в ней уже горит, и ей не нужно кому-то что-то доказывать. Но я сама с этим сталкивалась. Поэтому так и важен наставник.

Это человек, который скажет: «Я в тебя верю. Я с тобой рядом иду. В нужный момент подхвачу тебя и помогу». Но именно помогу, а не возьму за руку и потащу, как многие родители делают, которым кажется, что они лучше своего ребенка знают.

Я очень горжусь тем, что, когда я стала меняться сама, мне удалось позитивно и на маму повлиять. В свои 57 лет она пришла к пониманию: «А моя дочь, оказывается, не такая, как я». И отношения наши значительно изменились в лучшую сторону.

Л.  Раньше было так принято: родился в семье гончара, значит, и сам будешь гончаром. А сейчас мир меняется. Я не уверена, что скоро останутся профессии, где можно будет прийти на работу в юношестве и до старости там работать. А предыдущее поколение привыкло именно к такому – ты встал за станок, и все. У них нет веры в то, что сейчас все изменилось, они не понимают, зачем ребенок мается и пробует что-то новое. У них такого опыта нет. Мир поменялся, но они об этом не знают.

А почему люди боятся меняться?

К. Изменения – это всегда страшно.

Л. Есть внутренние защиты, связанные с тем, что воспитало предыдущее поколение. И это может быть защита от чего угодно. Даже не от конкретного проекта и не от самой перемены, а от того, что в конце я стану таким, каким  я хочу быть, а не таким, каким меня хотят видеть родители. Все идет из детства. У человека столько защит…

А еще это страх понять, что ты всю жизнь делал то, что не нужно. Всю жизнь делал одно, а на самом деле хотел быть совсем другим человеком. И когда происходят перемены, человек понимает, что совершил ошибку. Это как красивая фраза из фильмов: «Я погубил свою жизнь». То, что  сейчас ему 30 лет и впереди еще 60, и он еще может все изменить – это не важно. Главное, что он уже ее погубил…

К. Многим нужен внешний пинок. Они, к сожалению, дожидаются того момента, когда этим внешним пинком становится серьезная болезнь, какая-то трагедия. Человек настолько доводит себя до ручки, недооценивая себя, обвиняя себя и тем самым привлекая в свою жизнь события, которые каждый раз подтверждают его точку зрения. Ты думаешь, что ты плохой? – ну пожалуйста, получи. Не хочешь получать? – смени мышление, смени картинку. Но этого все боятся.

Люди обычно как рассуждают: мне плохо, но так спокойнее. Я знаю, как все будет, могу спрогнозировать, как будут развиваться события. Муж придет, побьет, но так спокойнее. А если я стану красоткой, уверенной и успешной – там же неопределенность, непонятно, как все будет развиваться. А вдруг там принц на белом коне, а я же не умею общаться с принцами.

А еще люди боятся задавать вопросы. Делая это, ты запускаешь определенный процесс в себе. А ведь человек может тебе что-то ответить, и это в свою очередь спровоцирует новые процессы. Люди боятся, предпочитают молчать, мол, и так сойдет. А потом начинается - сделка сорвалась, бизнес развалился, партнеры поругались, семья распалась. Потому что в нужный момент были не прояснены какие-то важные моменты.

Как изменить свою картину мира? Что для этого делать?

К. Все зависит от готовности самого человека. Если у него не сформировалась внутренняя потребность к изменениям, что бы я ему ни сказала, какой бы прекрасный пример ни привела, он не услышит и не воспримет его. Он возвел вокруг себя бетонную стену и бесполезно пытаться пробиться через нее.

Мне важно, чтобы человек сам принимал ответственный выбор – надо ему это или нет. И когда человек понимает – да, надо, то следующий важный этап – это принятие. Важно принять вещи такими, какие они есть на сегодняшний момент. Ну да, мне 37 лет, я живу с мамой в однушке. Что я могу с этим сделать? У человека должна возникнуть потребность действовать. Изменений на уровне разговоров не происходит. Изменения – это всегда действия. Другое мышление, другое поведение.

Важно, чтобы человек менялся не для того, чтобы кому-то что-то доказать, а потому что ему это важно. Мы хотим кому-то понравиться, хотим, чтобы нас полюбили, но если ты это делаешь для кого-то – это зависимая позиция. Он меня не принимает. А мне надо, чтобы он меня принимал? Мы пытаемся навязать себя людям, которые нам вообще не нужны в жизни. Но мы зачем-то им упорно пытаемся доказать: я же такой хороший. Зачем?...

Л. Картинка мира не изменится, если только человек не ослепнет. Дело в том, что он пропускает через себя, а что не пропускает. Если он прекрасный ученый, но хочет считать себя тупым и ему так нужно – он даже и мысли не допустит, что сможет получить Нобелевскую премию. Или если какой-то никудышный человек, валяющийся на асфальте возле вокзала, скажет ему, что он плохой, и он захочет огорчаться от этого – он будет огорчаться. Поэтому я считаю, что дело в фильтрах, а не в картинке мира.